По роману Теофиля Готье (31.11.1811 - 23.10.1872)
Романтическая феерия по сценарию Юрия Визбора с песнями на музыку Исаака Шварца на стихи Булата Окуджавы ("Надежды крашеная дверь", "Ах, как летят за днями дни", "Дождик осенний", "Вот какая-то лошадка").
Съёмки проходили в Эстонии. Всё время лил дождь. Настроение у постановщиков и актёров было соответствующим обстановке. Это, с одной стороны, предоставило картине весьма подходящий жанру грустно-проникновенный фон. С другой - несколько подзатянуло действие, включая сцены поединков и почти все диалоги. Последнее можно, без особого натяжения, отнести к жанровой постановке. Немного заунывный ритм общения персонажей соответствует задуманной Готье атмосфере Франции времён странствующих комедиантов и ветшающих замков. Что касается поединков, возможно, иногда снятых с помощью монтажа, то и они вполне подобающим образом вписываются в канву фильма.
Роли распределены правильно, актёры подобраны умело. Они, как грустные марионетки, играют раз и навсегда созданный сюжет. В глазах их - тоска по несбыточному. От просмотра "Капитана Фракасса" можно получить удовольствие, следуя движению эмоций, изяществу формы. Не рекомендуется увлекаться интеллектуальными изысками. Слова Шекспира" "Весь мир - театр" лучше понимать дословно.
В случае Олега Меньшикова произошло идеальное совпадение актёра и роли. Грустный барон де Сигоньяк движется к счастливой развязке. Уже ради игры Меньшикова в сцене, когда на глазах у надменной дворянки Иоланты(Елена Кондулайнен) с капитана Фракасса падает маска, - стоило делать эту работу.
Юная Анна Исайкина (Изабелла) вполне передаёт образ дамы сердца странствующего рыцаря Сигоньяка. Действия каждого персонажа композиции строго обусловлены задуманными жанром авторскими пределами. Изабелла - Простушка, герцог (Ивар Калныньш) - Соблазнитель, Матадор (Юри Ярвет (эст. Jüri Järvet, 1919 — 1995) - король Лир в постановке Козинцева 1971 года) - Клоун-петрушка. Далее - Дуэнья (Анастасия Бедрединова), Красавчик (Леандр в исполнении Леонида Ярмольника), Мудрый Друг ("Тиран" - Михаил Данилов), Мудрый слуга и Учитель (Пьер - Имант Кремберг), Покровитель (кардинал Ришелье в исполнении Валентина Никулина) и так далее.
Теофиль Готье прославился в среде романтиков Нового Времени безусловным поклонением глубине формы. Простую, но изящную поэтику он вкладывал в безукоризненно сложенное художественное полотно. А грусть присутствовала в произведениях Готье. Тоска по нереализованным возможностям. Он хотел только писать стихи и поэтические романы, а вынужден был всю жизнь и каждую в ней неделю готовить фельетоны для газет.
В год создания "Капитана Фракасса" умер его сценарист Юрий Иосифович Визбор (17 сентября 1984 года). Другие фильмы по сценариям Визбора - "Выше неба" (1961), "Мурманск-198" (1979), "Год дракона" (1982), "Прыжок" (1986).
Фильмы режиссёра Владимира Алексеевича Савельева - "Тайна Чингисхана" (2002), "Изгой" (1991), "Капитан Фракасс", "Обвинение" (1984), "Копилка" (1980), "Выгодный контракт" (1979), "Приглашение к танцу" (1977), "Белый башлык" (1975), "Сеспель" (1970), "Входящая в море" (1965).
Дождик осенний (Песня Изабеллы)
Музыка Исаака Шварца, слова Булата Окуджавы
Жаркий огонь полыхает в камине,
Тень моя, тень на кирпичной стене.
Жизнь моя связана с Вами отныне...
Дождик осенний, поплачь обо мне.
Сколько бы я не бродила по свету,
Тень моя, тень на холодной стене.
Нету без Вас мне спокойствия нету...
Дождик осенний, поплачь обо мне.
Жизнь драгоценна, да выжить непросто,
Тень моя, тень на холодной стене,
Короток путь от весны до погоста,
Дождик осенний, поплачь обо мне.
Теофиль Готье "Капитан Фракасс":
- Хотя я не наделен талантом бедняги Матамора, зато не уступаю ему в худобе. Я возьму на себя его роли и постараюсь как можно лучше заменить его. Я стал вашим товарищем и хочу быть им в полной мере. Мне стыдно было бы, разделив с вами удачу, не прийти вам на помощь в беде. Да и кому на свете какое дело до Сигоньяков? Замок мой, того и гляди, обрушится на могилы моих предков. Некогда славное имя мое покрыто пылью забвения, и герб мой зарос плющом над пустынным порталом. Быть может, настанет день, когда три аиста радостно отряхнут свои серебряные крылья, и жизнь вместе со счастьем возвратится в унылую лачугу, где без надежд томилась моя юность. А пока что, раз вы помогли мне выбраться из этого склепа, так примите же меня открыто в свою среду. Мое имя больше не Сигоньяк...
- Я сбрасываю свой баронский титул и прячу его в укладку, как ненужное платье. Перестаньте величать меня бароном. Посмотрим, удастся ли несчастью отыскать меня под новым обличьем. Итак, я наследую Матамору и зовусь отныне капитан Фракасс! - Да здравствует капитан Фракасс! - в знак согласия вскричала вся труппа. - И да сопутствует ему успех!
Вдруг барон застыл, как громом пораженный: огни свеч будто превратились в огромные солнца, затем показались ему черными кругами на ослепительном фоне. Головы зрителей, которые он раньше смутно различал у своих ног, расплылись в сплошной туман. Его с ног до головы обдало жаром, а вслед за тем - леденящим холодом. Ноги, как ватные, подогнулись под ним, и он словно погрузился по пояс в настил сцены; во рту пересохло, горло сжали железные тиски, как преступнику испанская гаррота, а из головы, будто птицы из раскрытой клетки, беспорядочной испуганной стаей, сталкиваясь и путаясь между собой, вылетели все слова, какие ему нужно было произнести. Хладнокровие, выдержка, память вмиг покинули барона. Казалось, незримая молния ударила в него, еще немного - и он упал бы замертво прямо на рампу. Он увидел в ложе ослепительную и невозмутимую Иоланту де Фуа, пристально смотревшую на него своими прекрасными синими глазами. О, позор! О, проклятье! О, злая насмешка судьбы! Незадача, несносная для благородной души! В шутовском наряде, в низменной, недостойной роли увеселителя черни кривляться на глазах у столь надменной, столь заносчивой, столь высокомерной красавицы, когда хочется совершать перед ней возвышенные, героические, сверхчеловеческие деяния, дабы унизить ее и сломить ее гордыню! И не иметь возможности скрыться, исчезнуть, провалиться в самые недра земли!
Первым движением Сигоньяка было бежать опрометью, продырявив заднюю декорацию головой, как баллистой; но у него на ногах словно оказались те свинцовые подошвы, в которых, как говорят, упражняются скороходы, чтобы обрести большую легкость... Он прирос к полу и стоял, раскрыв рот, растерянный, смятенный, к великому изумлению Скапена, который подумал, что капитан Фракасс забыл роль, и шепотом подсказывал ему первые слова монолога. Публика, решив, что актер, прежде чем начать, ждет новых рукоплесканий, принялась опять бить в ладоши, топать ногами, словом, подняла такой шум, какого еще не слыхивали на театре. Это дало Сигоньяку время прийти в себя: сделав над собой героическое усилие, он вполне овладел своими способностями. "Что ж, будем хотя бы на высоте своего позорного положения, - внушил он себе, твердо становясь на ноги, - недостает еще, чтобы меня в ее присутствии освистали, забросали гнилыми яблоками и тухлыми яйцами"...
Настал роковой миг. У зрителей от жадного любопытства стеснило грудь. Лампурд и Малартик перестали зубоскалить. Верзилон вынул изо рта трубку. Винодуй пригорюнился, чувствуя, что ему не миновать того же. Но вдруг дрожь прошла по толпе. Девочка, взобравшаяся на крест, соскочила наземь, точно ящерка, прошмыгнула между рядами зевак, добралась до помоста, в два прыжка одолела ступени, и палач, уже занесший палицу, замер на месте, увидев перед собой бледное личико, ослепительно прекрасное в своей торжественной решимости.
- Убирайся вон, пострел, - опомнившись, заорал он, - а не то я раскрою тебе голову брусом!
Но Чикита не послушалась: не все ли ей равно, убьют ее или нет. Наклонившись над Агостеном, она поцеловала его в лоб, прошептала: "Я тебя люблю!" - и с быстротой молнии вонзила ему в сердце навагу, взятую назад у Изабеллы. Удар был нанесен такой твердой рукой, что смерть наступила почти мгновенно, Агостен успел только произнести: "Спасибо".
Cuando esta vivora pica,
No hay remedio en la botica, -
пробормотала девочка и, захохотав, как безумная, соскочила с эшафота, где ошеломленный палач опустил ставший бесполезным брус, не зная, надо ли крушить кости трупу.
- Молодец, Чикита! - не удержавшись, крикнул Малартик, который узнал ее под мальчишеским обличием. Лампурд, Винодуй, Верзилон, Свернишей и другие завсегдатаи "Королевской редиски", восхищенные поступком Чикиты, сбились плотным кольцом, преграждая путь погоне.